Ближе к вечеру я уже шёл по тропе гнилого болота ,пока недошёл до склепа ,вокруг него было четыре двухэтажных дома,я зашёл в бижайший дом , поднялся по лестнице и стал ждать.Я смотрел из окна пустого двухэтажного дома. Быстро сгущались сумерки. За озером тускло поблескивали огни Академии. Вокруг склепа раскинулось болото,в которм была всего одна тропа в акдемию . Тут ничего не осталось, кроме развалин, рухнувших крыш и остатков сгнившей ограды. Дальше всего, на противоположный конец склепа.
Я вернулся к запыленному столу посреди пустой запущенной комнаты, где я неспешно, спокойно, старательно готовился к работе. Я знал: времени у меня достаточно. Упырица покинет саркофаг не раньше полуночи.
Передомною  стоял небольшой ящичек. Я открыл его. Внутри, в выложенных сухими травами гнездах, стояли флакончики из темного стекла. Я откупорил три из них, выпил.
Поднял с пола продолговатый сверток, обернутый овечьей шкурой и перевязанный ремнями. Развернул его, достал меч с узорчатой рукояткой, в черных блестящих ножнах, украшенных рядами рун и магических знаков. Обнажил его. Лезвие сверкнуло чистым зеркальным блеском. Клинок был из чистого серебра.
Я прошептал заклинание, выпил еще два флакона, при каждом глотке прикасаясь левой ладонью к рукоятке меча. Потом закутался в свой черный плащ, сел. На полу.
Ни одного кресла в комнате не было. Как, впрочем, и во всей деревушке.
Я сидел не шевелясь, закрыв глаза. Моё дыхание, ровное вначале, вдруг стало учащенным, хриплым, сбивчивым. Потом и вовсе прервалось. Напиток, с помощью которого я полностью контролировал работу всех органов тела, состоял главным образом из черемицы, дурман-травы, боярышника и молочая. Другие его компоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Я был приучен к нему с детства, но для любого непривычного человека напиток этот стал бы смертельным ядом.
Я резко обернулся.Мой обостренный сейчас до немыслимых пределов слух уловил в тишине шорох шагов на заросшем травой подворье. Это не упырица. Еще не полночь. Я опоясался мечом, спрятал свой сверток в разрушенном камине и бесшумно, словно нетопырь, спустился по лестнице.
Во дворе еще хватало света, чтобы пришелец мог разглядеть моё лицо. Пришелец - это оказался Острит - шарахнулся, невольная гримаса страха и омерзения перекосила его губы. Я  криво усмехнулся - знал, как сейчас выглядит со стороны. Смесь белладонны, аконита и волчьей ягоды делает лицо белым, как мел, а зрачки расплываются во всю радужку. Но зато выпивший настой видит как кошка в непрогляднейшей темноте. Что сейчас мне и требовалось.
Острит быстро опомнился.
- Чародей, ты уже похож на покойника, - сказал он. - Со страху, ясно. Не бойся. Я тебя выручу.
Я промолчал.
- Ты слышал, знахарь из Ривии? Ты спасен. И богат. - Острит снял с плеча тяжелый мешок и бросил мне поLноги. - Тут тысяча золотых. Забирай их, садись на коня и проваливай!
Я молчал.
- Ну что ты глаза вылупил! - повысил голос Острит. - Чего тянешь? Я не собираюсь торчать тут до полуночи. Ты что, не понял? Заклятие тебе все равно не удастся. Нет, не думай, с Велерадом и Сегелином я не уговаривался. Я просто не хочу, чтобы ты ее убивал. Проваливай. И пусть все останется по-старому.
Я не шевелился. Не хотел, чтобы вельможа знал, сколь быстры сейчас его движения и реакция. Быстро темнело, и это было мне на руку, полумрак казался мне солнечным полднем.
- А почему, господин мой, все должно остаться по-старому? - спросил я, стараясь произносить слова как можно медленнее.
- А вот это не твое собачье дело! - надменно выкрикнул Острит.
- Ну а если я и так знаю?
- Любопытно...
- Легче будет сбросить Фолтеста с трона, если упырица станет докучать людям еще пуще? Если упрямство короля опостылеет и вельможам, и народу, верно? Я ехал к вам через Редани и Новиград. Там в открытую болтаю, что кое-кто здесь ждет не дождется Визимира, избавителя и подлинного монарха. Но меня, господин Острит, не касаются ни политика, ни борьба за трон, ни дворцовые перевороты. Я здесь, чтобы выполнить свою работу. Ты слышал когда-нибудь о чувстве долга и обыкновенной порядочности!
- Думай, с кем говоришь, бродяга! - крикнул в гневе Острит и схватился за меч. - Хватит с меня, буду я еще с тобой спорить! Вы только посмотрите на него: этика, мораль, законы! А кто о них болтает? Злодей, начавший убивать, едва заявился к нам! Кланявшийся Фолтесту, а потом за его спиной торговавшийся с нами как наемный убийца! И ты смеешь болтать про мораль, скот? Строить из себя Ведающего? Мага? Чародея? Ведьмак паршивый! Прочь, или башку снесу!
Я не пошевелился.
- Вам бы лучше самому убраться поскорее, господин Острит. Темнеет...
Острит отскочил, молниеносно выхватил меч.
- Ты сам этого хотел, чародей. Я тебя прикончу! И не помогут тебе твои штучки! У меня с собой жабий камень!
Я усмехнулся. Слухи о могуществе жабьего камня, насквозь лживые, разошлись тем не менее широко. Но ведьмак не собирался тратить время на заклятия, а тем более скрещивать серебряный клинок с мечом Острита. Я нырнул под меч противника и ударил вельможу в висок серебряными бляшками кожаного манжета.
Острит быстро опамятовался, вгляделся в темноту. Сообразил, что связан. Стоявшего рядом Геральта он, понятно, не разглядел во мраке. Но угадал моё присутствие и протяжно завыл.
- Молчи, - сказал я. - А то она заявится раньше времени.
- Убийца проклятый! Где я? Развяжи сейчас же, тварь! Я тебя вздерну, сукин ты сын!
- Заткнись.
Острит тяжело дышал.
- Оставишь меня ей на съедение? Связанного? - спросил он тише почти шепотом.
- Нет, - Сказал я. - Я тебя отпущу. Но попозже.
- Скотина, - сказал Острит. - Чтобы я был вместо приманки?
- Вот именно.
Острит перестал биться.
- Ведьмак...
- Да?
- Это правда, я хотел свалить Фолтеста. И не я один. Не я один хотел его смерти. Но я жизнь бы отдал, чтобы он подыхал в муках подольше, гнил заживо. И знаешь почему?
Я промолчал.
- Я любил Адду. Сестру короля. Любовницу короля. Я ее любил... Ведьмак, ты тут?
- Тут.
- Знаю, о чем ты думаешь. Но поверь, ничего такого не было. Никаких чар я не насылал. Я не умею. Только раз, в ярости, сказал... Один единственный раз. Ведьмак, слышишь?
- Да.
- Это мать Фолтеста. Это наверняка она. Она видеть не могла, как Фолтест с Аддой... Это не я! Ведьмак! У меня разум помутился, и я пожелал вслух, чтобы... Ведьмак! Это из-за меня? А?
- Это уже не имеет значения.
- Ведьмак, полночь скоро?
- Скоро.
- Выпусти меня. Дай спастись.
- Нет.
Острит не услышал скрежета сдвигаемой глубоко в подземелье крышки саркофага. Ведьмак услышал. Он наклонился и рассек кинжалом спутывавшие вельможу веревки. Острит, не тратя времени, вскочил и, нелепо скрючившись, опрометью кинулся прочь. За это время глаза его привыкли к темноте, и он видел дверь.
С грохотом отскочила плита, закрывающая спуск в гробницу. Геральт, укрывшись за балюстрадой, увидел невысокую фигуру упырицы - быстро, проворно, совершенно беззвучно она неслась вслед грохотавшему сапогами беглецу.
Ужасный вопль раздался во мраке, потряс старые стены. И оборвался. Я не смог определить расстояния - как раз в этом его изощренный слух стал помехой, - но знал, что упырица настигла Острита быстро. Очень быстро.
Ведьмак вышел на середину зала. Заступил вход в гробницу. Отбросил плащ. Поправил меч. Натянул кожаные перчатки. У него еще было время. Он знал, что упырица задержится у трупа Острита - чтобы дольше лежать в летаргии, ей нужно сердце жертвы.
Ведьмак ждал. До рассвета еще три часа. Петушиное пение, раздайся оно сейчас, лишь спутало бы его расчеты. Правда, ни одного петуха в окрестностях дворца не осталось.
И тут я услышал. Она возвращалась. Потом я ее увидел.
В точности такая, как мне описывали. Непропорционально большая голова на короткой шее, окутанная облаком растрепавшихся рыжих волос. Глаза светятся во мраке, как два карбункула. Упырица замерла, уставившись на меня. Внезапно разинула пасть - словно хотела похвалиться рядами белейших острых зубов. Щелкнула клыками - будто захлопнулась крышка железного сундука. И прыгнула, целя в меня окровавленными когтями.
Я отпрыгнул в сторону, молниеносно сделал пируэт; едва задев меня, упырица тоже закружилась, полосуя воздух когтями. Равновесие она не потеряла и тут же кинулась вновь, из невероятной позиции, клыки щелкнули у моей шеи. Я отпрыгнул, чтобы обмануть ее, трижды крутнулся волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударил ее в висок кольцами - серебряными кольцами, нашитыми с тыльной стороны на пальцы кожаной перчатки.
Упырица дико взвыла, эхо загрохотало по деревушке, потом прижалась к полу, замерла, завыла - глухо, яростно, зловеще.
Я злорадно усмехнулся. Первая проба, как я и ожидал, закончилась удачно. Серебро действовало на упырицу убийственно - как на большинство чудовищ, вызванных к жизни злыми чарами. Бестия мало чем отличалась от себе подобных - а потому я в силах был снять с нее заклятие, и серебряный меч, последний козырь, в силах был при нужде спасти мне жизнь.
Упырица не спешила нападать. Приближалась медленно, щеря блестевшие слюной клыки. Я двинулся по дуге, то убыстряя, то замедляя шаг и движения, чтобы сбить ее с толку, чтобы она не могла нацелиться и прыгнуть. Я расправлял длинную, тонкую, прочную цепь с утолщением на конце. Цепь была из чистого серебра.

Когда упырица прыгнула наконец, цепь свистнула в воздухе, извилась, как змея, в мгновение ока опутала плечи, шею и голову чудовища. Упырица повалилась на пол, душераздирающе вереща. Каталась по полу и ужасно рычала - то-ли от ярости, то-ли от жгучей боли, причиняемой ненавистным серебром. Я был доволен - теперь я при желании мог и прикончить бестию без хлопот. Но меча я не вынул. Пока что упырица не казалась ему неизлечимой. Он держался на безопасном расстоянии и, не спуская глаз с бившегося на полу существа, глубоко дышал, концентрируя волю.
Цепь лопнула вдруг, серебряные звенья дожде брызнули во все стороны, зазвенели по каменным плитам пола. Ослепленная ненавистью упырица с воем ринулась на меня.

Я спокойно ждал, взметнул правую руку и вычертил знак Аард. Упырица отлетела назад, словно ее ударили молотом, но на ногах удержалась, оскалилась, нацелила когти. Ее волосы встопорщились, зашевелились, словно под ветром. С трудом, мелкими шажками, но она продвигалась вперед, ко мне.
Я впервые почувствовал беспокойство. Я и не рассчитывал, что Аард, один из простейших знаков, полностью парализует чудовище, но и не ожидал все же, что бестия так легко справится со Знаком. Удерживать знак долго я не мог: это истощило бы все мои силы - а упырица уже в десяти шагах! Я одним движением ладони убрал Знак, прыгнул вбок. Как я и рассчитывал, не ожидавшая того упырица по инерции метнулась вперед, потеряла равновесие, кувыркнулась по полу и скатилась вниз по лестнице, ведущей в гробницу. Оттуда раздался злобный вой.
Чтобы выиграть время, Я метнулся по лестнице на второй этаж, на галерею. Я не достиг еще середины, а упырица уже выползла из склепа, похожая на черного огромного паука. Я подождал, пока она взбежит следом за мной, потом через перила спрыгнул вниз. Упырица обернулась и вдруг одним прыжком преодолела разделявшие их десять метров. Вновь пируэт, но на сей раз увернуться мне не удалось - когти вцепились в кожаный кафтан . Но сильный удар в лицо опрокинул ее. Я, чуя вскипавшую в нем ярость, откинулся назад и пинком окончательно свалил бестию.
Такого рыка я еще не слышал. Штукатурка посыпалась с потолка.
Упырица вскочила, ее трясло от ненависти и жажды крови. Я ждал. Потом вынул меч и пошел на нее, крутя клинком, следя, чтобы замахи меча не совпадали с ритмом его шагов и движений. Упырица медленно приближалась, не сводя взгляда со светлой полосы клинка.
Я застыл, подняв меч. Упырица тоже встала. Я медленно очертил мечом полукруг, шагнул в сторону бестии. И еще шаг.Я прыгнул, крутя мечем над головой.
Упырица скрючилась, прыгнула в сторону. Я одним прыжком оказался рядом, меч сверкнул в моей руке. Мои глаза разгорались зловещим блеском, сквозь стиснутые зубы вырывался хриплый рык. Упырицу отбросило назад; ненависть, злоба, мощь нападавшего накатывались на нее, проникая в мозг, во все части моего тела. Неизвестные ей доселе ощущения вызывали дикую боль, она завопила тоненько, жалобно, крутнулась на месте и в панике метнулась прочь, в мрачные лабиринты коридоров.
Я, весь дрожа, стоял посередине огромного зала. Один-одинешенек. Так долго длившийся танец на краю пропасти, этот сумасшедший, ужасный балет наконец позволил мне обрести желаемое - я проник в сознание врага, средоточие ее воли. Злой, болезненной воли, придававшей чудовищу силы. Дрожь пробирала, когда я осознал суть этого зла и вызывал в себе столь же злую мощь, направляя ее против чудовища. Никогда еще я не встречал столь сильной ненависти и кровожадного безумства, даже у василисков, этим как раз печально славившихся.
Тем лучше, подумал я, направляясь ко входу в гробницу, черневшему в полу огромной лужей. Тем лучше, тем сильнее был удар, пришедшийся по ней самой. Тем длиннее ему выпадет передышка, пока бестия не опамятуется, - ведьмак сомневался, что у него хватит сил на второй такой удар. Действие эликсира слабеет, а до рассвета далеко. Но в гроб упырица вернуться не должна - иначе все труды пропадут даром.
Я спустился по лестнице. Гробница была небольшая, там стояли всего три каменных саркофага. У ближайшего наполовину сдвинута крышка.Я достал из-за пазухи флакон, быстро осушил его и забрался в саркофаг. Как я и ожидал, он был сделан на двоих - мать и дочь.
Крышку я задвинул, лишь заслышав рык упырицы. Лег навзничь возле мумии Адды, на внутренней поверхности крышки начертил мелом знак Ярден. Положил меч на грудь, поставил рядом маленькие часы, наполненные фосфоресцирующим песком. Скрестил руки. Сотрясавшего дворец рычания упырицы я уже не слышал - брали свое вороний глаз и чистотел.

Отредактировано Геральт (2010-12-25 00:46:27)